На стене во дворе полевского техникума имени В.И. Назарова написано белой краской крупными буквами «Бомжи». На краю стадиона над снегом поднимается пар. Утоптанная тропинка приводит к двум открытым канализационным колодцам. Нагибаюсь над одним и от неожиданности отступаю назад: из тёмной глубины колодца на меня глядят две пары глаз.

Фото Ольги Максимовой

– Добрый день. Можно с вами поговорить?

– Можно, – отвечает глухой голос, и через несколько секунд из колодца высовывается седой мужчина с небритым лицом. Ему лет 50–60, он трезв и хмур, на среднем пальце левой руки у него красуется перстень.

– Вам не холодно?

В ответ мужчина усмехается одними губами:

– Прыгайте сюда, если замёрзли. У нас жара, в майках сидим.

Вежливо отказываюсь: из колодца вместе с паром поднимается вверх тяжёлый запах немытых тел.

– Почему вы здесь живёте?

Мужчина, немного помолчав, произносит:

– А где нам жить? Негде. Жизнь так сложилась.

А затем рассказывает свою историю. Александр (имя изменено) родом из Краснодара, жил в Полевском в гражданском браке в квартире и на пенсию жены. После её смерти потерял и жильё, и источник дохода. На работу не берут, уехать на родину не может.

– Восемь месяцев живу в теплотрассе, – шмыгает носом Александр, – тут тепло и платить не надо. Деньги на продукты друг даёт: у него пенсия.

Из соседнего люка высовывается ещё одна седая голова.

– Мы вместе живём, – говорит её обладатель и представляется Олегом, – документы у меня есть, получаю пенсию.

– И куда её тратите?

– Отдаю, – кратко отвечает он.

Жильё в этом коллекторе теплотрассы Олег оборудовал около года назад. До этого скитался по подъездам, но там зимой холодно и гоняют.

– Почему вы жильё не снимете, если деньги есть?

– Кто нам сдаст? Мы же воняем, – резонно говорит Олег. – Пытался в общежитие в Черёмушках устроиться – прогнали. А тут хорошо, тепло, спокойно.

– А если помыться?

– Где? – смотрит на меня как на ненормальную мужчина в люке, – нас отовсюду гонят. На автовокзале в туалете вокзальные моются. И деньги у людей просят. А мы не такие. Мы сами по себе.

Как выясняется, в системе ценностей Саши и Олега просить милостыню – это низко. Дно. И вообще – что-то у кого-то просить. А вот жить в теплотрассе и копаться в помойке в поисках еды – это норма. Особый шик – мусорные баки возле супермаркетов, где раз в два дня регулярно выбрасывают просроченные продукты.

– Так и живём. Крутимся. Еду варим в другом месте, у нас и посуда есть.

– Бывает, что приходится голодать?

– Всяко бывает. Жизнь такая, – говорит Саша.

В праздники им привозят продукты и предметы гигиены соцработники («С Бажова, 9», – поясняет Олег). Алкоголь пьют редко, объясняя это всё тем же – «Мы не вокзальные».

– О чём вы мечтаете?

– О доме, – немного помолчав, говорит Саша, – чтобы был большой. Да хоть какой. О семье.

– А что надо для этого сделать? Чем вам помочь?

– Ничем, – снова немного помолчав, отвечает Саша, – ничем не надо. Как жили, так и будем жить.

Попрощавшись, идём на автовокзал, где, по словам Олега, живут другие бездомные. В помещении на скамейках человек десять пассажиров ждут автобус, мимо них несколько раз проходит мужчина в полушубке и меховой шапке, от которого дурно пахнет.

– Он у нас тут всё время находится, – рассказывает продавец в вокзальном киоске Галина. – У людей милостыню просит, спит вверху на лесенках. Прогоняли сколько раз, а он обратно заходит, в другие двери. Да тут их человек пять таких – постоянно ходят, пьют, пассажирам доставляют неудобства. Полицию вызывали. А что она сделает? Они же закон не нарушают. Так и нюхаем этот запах.

Человек в полушубке останавливается у лестницы, ведущей на второй этаж. Смотрит на нас, ждёт, когда подойдём ближе.

– Здравствуйте. Давно здесь живёте?

Глаза у мужчины бесцветные и равнодушные, запаха алкоголя не ощущается.

– Пять лет, – отвечает он и отводит взгляд куда-то в сторону, – с тех пор как сожительница умерла.

Николай (имя изменено) рассказывает почти такую же историю, как Александр. Ему 55 лет, в Полевском потерял жильё, сам из Казахстана, вернуться назад не может.

– И профессии нет?

Переводит на меня тяжёлый взгляд:

– Плотник я. Пятого разряда. Паркеты делал – клиенты благодарили. А друг со мной тут живёт – художник. Красивые картины рисует.

– Что же случилось, почему вы начали пить и перестали работать?

Николай бросает на меня ещё один взгляд и обречённо машет рукой.

– Да это… смысла нет. Наплевал на себя.

– В вашей жизни осталось что-то дорогое, за что хочется бороться?

– Осталось, – говорит бездомный и трёт глаза, – дети есть, внуки.

– Вам нужна помощь?

– Да, – снова кивает Николай, – дайте 20 рублей. На пирожок.

Потом он подходит к пассажирам, протягивает ладонь. Парень в куртке кладёт ему в руку монету, и бездомный направляется в ларёк. День для него прожит удачно.

Юрий Сергеев, директор МУП «Пассажирское АТП»: – Проблема пребывания бездомных на нашем автовокзале практические не решаема. Находятся здесь они круглогодично, выгонять их, тем более зимой на мороз, мы не имеем права. Несколько раз дежурила полиция, их выводили, но они опять заходят, и ничего тут не поделаешь. Пьют, работать не хотят, за это в нашем государстве к ответственности не привлекают. А их самих такая жизнь устраивает. Нашим пассажирам приходится терпеть и запах от свинарника, и запах от бездомных.

Лилия Рыжова, заместитель директора КЦСОН г. Полевского: – Самое удивительное, что у людей, живущих в теплотрассе возле техникума, есть прописка в Полевском и хорошая пенсия! То есть они даже не бомжи в привычном понимании этого слова. Несколько раз социальные работники делали попытки помочь им социализироваться, хотя бы дать им возможность помыться и покормить их в нашем модульном пункте. Они или отказываются выходить из своего колодца, или убегают. Сейчас масса возможностей устраивать людей без определённого места жительства в государственные учреждения. Но ведь там надо работать, а им не хочется. Этих людей устраивает жизнь на улице. Но мы готовы предложить и оказать им помощь, если они к нам обратятся.