Сергея Пономарёва знаю с детства, помню его шестилетним Пухом (пухляшом он был дошколёнком, но прозвище осталось с ним навсегда). С детства, лет с шести-семи, мы живём в одном доме.

Про то, что Серёжка уходит добровольцем на СВО, услышала за день до его отъезда: до этого почти никому не говорил. Как и у всех, кто узнавал о его решении, единственной реакцией стал страх, что может погибнуть. А когда на прошлой неделе Серёга позвонил – сообщил, что дома, сначала не поверила: «Не смешные у тебя шутки! Когда домой?». А потом такая радость нахлынула: наш Пух живой, дома! Зашла после работы обнять соседа и друга детства. Договорились об интервью.

На следующий день пришла к Пономарёвым с диктофоном. С нами всё время беседы находилась мама Серёжи Надежда Ивановна. Это она ждала его все эти пять месяцев. Ждали родственники, друзья, соседи, коллеги, товарищи по Полевской городской общественной организации ветеранов пограничной службы «Граница». И дождались! Вернулся в Полевской из зоны СВО Сергей Пономарёв после ранений и лечения в двух госпиталях.

Вот он, сидит напротив меня. Говорит с трудом из-за перелома челюсти. Есть и другие травмы. Вроде тот же Серёга, только глаза другие. Грустные. Но настрой всё тот же, боевой.

– Знаешь, как меня прозвали в госпитале из-за резинок во рту? «Лакалют» (смеётся белыми стоматологическими шинами). Знаешь такую зубную пасту отбеливающую? У меня тоже теперь улыбка белоснежная из-за резинок. Слушай, пока не понял я, что домой вернулся. Привыкаю. Ну, давай, задавай свои вопросы.

– Сергей, расскажи, в каких регионах, населённых пунктах ты воевал?

– Луганск, Донецк, Запорожье, Херсон. Проехал почти всю Украину.

– Как местные жители относятся к Российской армии?

– Разные настроения среди местных жителей: были те, кто нас с радостью встречали, обнимали нас, но были и взгляды исподлобья, негативное отношение. Пятьдесят на пятьдесят примерно.

– После подписания контракта ты был в учебке. Чему вас там учили?

– Нас учили обращаться с миномётом. Тогда я его вообще первый раз увидел. Научили стрелять.

– Помнишь свой первый бой?

Предваряя ответ на вопрос, Сергей достаёт из серванта и показывает мне небольшой металлический осколок.

– Из «броника» достал. Только отстрелялись, собрались на перекур. Рядом со мной товарищ, Колян, за нами дерево. Присаживаемся покурить – слышим свист, скорее всего, миномётный выстрел, – вижу, уже ветки на нас полетели: снаряд в дерево угодил. Кольку оттолкнул, он упал, накрыл его собой. Осколок вот этот в спину попал, застрял в «бронике». Это был мой первый бой.

– Говорят, что на войне страх – это почти постоянная эмоция. Тебе было страшно?

– Страха, как ни странно, не было – был адреналин, его прямо чувствуешь кожей.

Фото предоставлено Сергеем Пономарёвым

– Как с водой и продуктами там, где ты находился?

– Воду мы возили в бочке, наполняли везде, где это было возможно. Еды хватало. Готовили в казане макароны, рис, гречку с тушёнкой. Хлеб был, но не всегда. С галетами проблем не было, хватало. Сигаретами обеспечивали, иногда были перебои, когда не могли добраться до пункта обеспечения, но опять же у старшины в заначке они всегда имелись. В целом еды хватало. Медикаментами, влажными салфетками, таблетками пользовались своими, что с собой привезли.

– Расскажи, как раненых забирают из зоны боевых действий.

– По рации связываются с медиками. Те или на бэтээре приезжают, или на «вертушке» прилетают, если машина в то место не может проехать. Пока «вертушка» забирает раненых, самолёты её прикрывают от врага.

– Домой ты попал только потому, что получил ранение. Расскажи, как это случилось?

– Было это 25 октября утром. Каховка. Разгружали боеприпасы. Только закончили, прилетел снаряд – ранило осколком в ногу, взрывной волной отбросило далеко от места, где я был. Как сдуло меня. Летел, кувыркался, ещё и травмы получил, челюсть вот сломана. Лежал сначала в госпитале в Севастополе, там меня заштопали, потом переправили в Краснодар. Из госпиталя отправили в отпуск, восстанавливаться.

– Чего сегодня не хватает российским солдатам – участникам СВО?

– Тёплые вещи нужны, термобельё. А так в принципе всего хватает.

– Гуманитарная помощь приходит?

– До нас, когда я там был, не дошла пока. Но в краснодарском госпитале её очень много: и одежда, и средства гигиены, и продукты. Просто выходишь из палаты, и в коридоре на столах горы всего. Я перед отправкой домой оделся в гуманитарку с головы до ног. Всё новое: демисезонная куртка, футболки, спортивные брюки. Всё отличного качества. И это постоянно приносят, подвозят туда. Проводят концерты, приезжают волонтёры, ветераны боевых действий, «афганцы», «чеченцы». Привозят медикаменты, бинты, сигареты... Пока лежал, восемь концертов для нас было, в день могли три концерта устроить. В Луганске и Лисичанске, где мы базировались, нам тоже концерты устраивали. Приезжали коллективы из Екатеринбурга! Привозили нам письма детей целыми сумками.

Надежда Ивановна показывает несколько бумажных треугольников. Разворачиваем письма – двойные тетрадные листочки с рисунками. Есть и без рисунков, просто текст детским почерком: «Здравствуй, дорогой солдат. Пишет тебе ученица второго класса Заводоуковской школы... Именно благодаря Вам я хожу в школу и радуюсь солнышку. Я очень Вами горжусь. Желаю поскорее вернуться домой». Или вот ещё письмо: «Здравствуй, защитник Родины! Мы с тобой не знакомы, но я горжусь твоей силой и мужеством. Знаю, твоя служба нелегка, но очень важна для каждого из нас. Когда я вырасту, тоже стану защитником Родины».

Читаем вслух старательно выведенные предложения, и слёзы у всех троих.

Для семьи Пономарёвых письма участникам СВО от школьников из разных городов страны стали бесценной реликвией

Фото Юлии Ульянохиной

– Эти письма – самое дорогое и ценное для меня. Поддержка мощная, когда такие слова читаешь, особенно от детей. Спасибо им.

Надежда Ивановна:

– Не могу такое читать: реву. На самом деле я сентиментальная, чуть что – в слёзы. А когда Серёжу провожали на Украину, запретила себе реветь: ему и так было тяжело. Реветь – значит оплакивать. Старалась держаться. Не всегда получалось. Были моменты – даже мужчины, друзья Серёжи, плакали, когда он уезжал, в машину садился...

– Знаю, что срочную службу ты проходил на Кавказе, служил в пограничных войсках. Как на тебя повлияла служба в армии?

– Когда пришёл из армии, хотел отдохнуть и вернуться: хотел стать контрактником.

– Почему тебя тянуло обратно?

– Адреналина не хватало, стрельбы… В армии меня многому научили, я сам многому научился. Это моё, моя стихия.

Надежда Ивановна:

– Не настрелялся в детстве, вот и тянуло его все эти годы в армию.

– Теперь понятно, почему ты всё‑таки осуществил свой план.

Надежда Ивановна:

– Он ведь ещё до войны собирался в армию. Задолго до начала СВО начал готовить документы, никому ничего не говорил при этом. Я на самом деле не удивилась, когда Серёжа за два дня собрался и уехал добровольцем. До этого мы – семья, родственники – вообще ничего не знали о сборах.

– Серёжа, а кто-то знал, что ты собираешься на Украину?

– Все, кто знал, уехали со мной. Втроём как-то посидели, с моими лучшими друзьями Денисом и Максимом, и решили, что едем. Воевали мы не вместе, но связь поддерживали всё это время и продолжаем поддерживать. Кстати, как-то было, что стояли мы рядом с группой, где Денис служит. Созвонились, хотели встретиться, но местность настолько везде однообразная: поля и лесополоса, и так чередуется. Не смог Ден меня найти. Кружил где-то рядом, но не нашёл.

– Отношение к жизни изменилось после участия в СВО?

– Пока не могу сказать. Мне нужно прийти в себя, осознать, что я дома.

– Сергей, за время нахождения в зоне СВО что ты понял про эту военную операцию?

– Воюют не люди, воюет артиллерия. Представлял себе по-другому, когда собирался туда. Там всё гораздо серьёзнее, вообще всё не так, как я думал. Стреляем из миномётов и не видим цели, не видим того, в кого попадаем. Никогда не стреляли по мирным жителям. Кто бы что ни говорил, мы по мирным не стреляем.

– Есть моменты, которые будешь всегда помнить?

– Все эти пять месяцев. Ребят немало погибло на моих глазах за это время. Товарищу при мне ногу оторвало. Все мы, наша миномётная батарея, держались друг друга, все в одной связке. По-другому там нельзя.

– Ты собой закрыл товарища. Если бы не бронежилет, мы бы тут с тобой не сидели, вероятно. Так выглядит военное братство?

– У меня это ещё со «срочки» выработалось: если есть возможность прикрыть того, кто рядом, надо прикрывать.

– Твои товарищи продолжают воевать. Ты с ними на связи?

– Конечно, постоянно на связи. Они там, мне к ним надо, обратно. Я очень скучал по дому, по родным, близким, по вам, соседям, скучал. По рыбалке, сигаретам, к которым привык. Да просто по чистой постели скучал. Но сюда приехал и понимаю, что хочу обратно, потому что там все мои пацаны.